Художественный синтез кадров
Особенно интересны в фильме контрастные монтажные сопоставления, раскрывающие карьеру военных преступников, показывающие Германию тех дней, когда в ней царили орды фашистских убийц.
...Крикливый, истерический парад нацистской военщины в Нюрнберге. Затем — тишина, руины послевоен
ного Нюрнберга. По стадиону, на котором еще недавно ревели «Хайль!» толпы фашистов, медленно проходит калека-немец. Аппарат следует за ним. О чем думает сейчас этот человек? Понял ли он, наконец, что произошло с ним, с его страной?.. «Глубокий философский урок истории. Пусть запомнят его будущие агрессоры»,— говорит на этом изображении диктор.
... Панорама с крыш домов на улицу (трофейная кинохроника). Проходят отряды фашистов. «Еще вчера зверь бушевал на свободе, — слышим мы голос диктора.— Топот его окованных железом копыт гремел над Европой. Отсюда, из Мюнхена и Нюрнберга, начинали гитлеровцы свой разбойничий марш, чтобы закончить его в нюрнбергской тюрьме». Внутренний двор тюрьмы. По лестнице ведут военных преступников. «Это их последний марш, марш на скамью подсудимых, — продолжают Б. Горбатов и Р. Кармен. — Они должны ответить за все. Не закрывайте лицо, Геринг, Вас знают. Вас знает и проклинает весь мир. Вы ответите за все. Марш на скамью подсудимых, фашистская свора!»
В одном из эпизодов фильма авторы сообщают о том, что обвинение шаг за шагом, во всех деталях проследило развитие нацистского заговора. Следуют кадры трофейной хроники: по улице проходят штурмовики. «Первые дни нацизма. Первые штурмовики». Сразу же монтируются съемки зала суда. На скамье, потирая рукой лицо, сидит Гесс. «Вы не помните этого, подсудимый Гесс? Вы потеряли память? Сейчас мы вам напомним». В кадре — выступающий при свете факелов на сборище нацистов Гесс. «Гесс кричит о Гитлере. Вы слышите этот звериный рев? Вы видите эти ночные оргии, это безумие огня? ..» Снова зал суда. Сидит Гесс, рукой потирает лицо. «Вы вспомнили, Гёсс?» — заключает эпизод диктор.
Остро и динамично построена авторами сцена, которую можно условно назвать «Кто будет судить фашизм». В ней сочетаются оба рассматриваемые нами приема: последовательное нагнетание однородных кадров, их обобщение и затем — контрастное монтажное противопоставление.
После экспозиционного показа зала суда на изображении отряда советских воинов диктор говорит: «Долгим, ох каким долгим и трудным путем шли сюда судьи и обвинители».
Движутся танки, проносятся самолеты. «Чтобы судить фашизм, надо было сначала его победить».
Снова проходит танк. За танком бегут бойцы. «Сквозь огонь и пургу, через ужас и смерть, дорогой, о которой не рассказать словами, шли победители, судьи и прокуроры».
Красноармеец ведет раненого. «Раненые, опираясь на плечи товарищей, шли».
Боец несет убитого. «Мертвые, падая, завещали живым свое право возмездия, и незримые шли среди живых».
Проходит партизанский отряд. «В лесах Белоруссии к солдатам присоединялись партизаны и шли дальше».
Плачущая старуха. Трупы замученных людей. «Живые и мертвые пришли «а суд народов. Незримо присутствуют они в зале суда. Они на трибуне обвинителей».
Зал суда. Стоят подсудимые. Проходят судьи, садятся. «Трепещите, преступники! Суд настал!»
Подобные приемы накапливания сходных черт жизни с одновременным привнесением в образный строй произведения резко контрастирующих фактов используются не только в кинопублицистике. Выразительные построения такого рода можно встретить в актерском кинематографе, в литературе. Вот как «монтируются», например, события в одной из сцен романа JI. Соболева «Капитальный ремонт».
Давай, скажи всё что ты думаеш!
