СИСТЕМА ЖАНРОВ ДРЕВНЕМАЛАИСКОИ ЛИТЕРАТУРЫ

Высокий уровень развития, которого к началу нашей эры достиг фольклор народов Малайского архипелага, в частности малайцев, и культурные связи с Индией послужили предпосылками зарождения малайской письменной литературы. Характерно, однако, что, хотя библиография трудов, посвященных индомалайским контактам, насчитывает многие десятки названий, вопрос о словесности малайцев в период индианизированных государств Суматры и Малаккского полуострова, когда эти контакты были особенно интенсивны, разработан совершенно недостаточно. Подобное положение, впрочем, вполне объяснимо.

Сведения о малайской литературе того времени настолько немногочисленны и фрагментарны, что исследователи порой сомневались в самом факте ее существования. Ведь хотя время расцвета шривиджайской талассократии отмечено едва ли не высшим в средневековой малайской истории политическим, экономическим и культурным подъемом, наука до сих пор не располагает литературными произведениями, которые определенно датируются этим периодом.

На наш взгляд, однако, существование в Шривиджайе развитой письменной традиции подтверждается многими вескими аргументами. Прежде всего это данные, свидетельствующие о том, что Шривиджайя была одним из мировых центров буддизма (в XI в., по сведениям тибетских источников, даже главным центром этой религии). Китайский паломник Ицзин (VII в.) упоминает о тысяче шривиджайских монахов и советует соотечественникам, отправляющимся учиться в буддийские монастыри Индии, сделать остановку в Шривиджайе и у здешних наставников подготовиться к будущей учебе. В Шривиджайе в различное время жило немало выдающихся буддийских ученых. В VI в. на Суматре работал видный представитель школы Дигнаги — Дхармапала из Канчи, в VII в.— Шакьякирти, один из семи великих буддийских проповедников. В XI в. шривиджайскую сангху возглавлял Дхармакирти — учитель Атиши (одного из известнейших деятелей буддизма), называемый в тибетских сочинениях величайшим ученым своего времени. Сам Атиша в течение двенадцати лет обучался в Шриви-джайе. Крупными буддийскими центрами на Малаккском полуострове были Лигор и Кедах, долгое время входившие в сферу политического и культурного влияния Шривиджайи. Статуи Будды, служившие предметом поклонения в Шривиджайе и Кедахе, были известны вплоть до Непала и изображены в одной из непальских рукописей с миниатюрами.

Трудно предположить, чтобы в одном из крупнейших буддийских государств существовали лишь эпиграфические памятники и совершенно отсутствовали сочинения на обычных писчих материалах. Это соображение общего порядка подкрепляется и внутренними данными, полученными в результате изучения самих памятников малайской письменности. Так, лингвистические и орфографические особенности ранних малайских рукописей (XVI— XVII вв.), находящие объяснение лишь в языке и орфографии древнемалайской эпиграфики, могут интерпретироваться как «сохранившиеся следы более древнего литературного малайского языка». Не менее интересные результаты дает палеографический анализ яванских, балийских и малайских надписей на камне, который показал, что резчики, высекавшие их, копировали оригинал, написанный острым стилом или тонкой кистью на пальмовых листьях, точно воспроизводя специфические черты шрифта этого оригинала. Подобный метод работы резчиков с необходимостью предполагает наряду с текстами на «вечных» материалах существование письменности на материалах более «хрупких» (а тем самым и возможность существования литературы). Кроме того, при изучении эволюции того или иного шрифта учет этого метода позволяет объяснить значительные палеографические изменения, наблюдаемые в сохранившихся памятниках эпиграфики, нередко разделенных значительными временными интервалами, постепенным «латентным» развитием шрифта в несохранившихся текстах на «хрупких» материалах..Для решения проблемы существования древнемалайской литературы особенно существенно то, что лишь гипотеза о длительной традиции письменности на пальмовых листьях (или бамбуке) дает удовлетворительное объяснение эволюции шрифта малайской эпиграфики с XI по XIV в.