Рукописи малайских версий

Литературные и театральные версии другой санскритской эпопеи — «Махабхараты» — труднее с определенностью отнести к раннемусульманскому периоду. Герои ее упоминались еще в надписи на жертвенном столпе с Южного Калимантана, датируемой V в., и в «хартии» IX в. из Наланды (Бенгалия), сообщавшей об основании здесь шривиджайским правителем буддийского монастыря f. Оба упоминания, однако, не дают оснований предполагать, что в древнемалайский период создавались произведения на сюжет эпопеи.

Дошедшие до нас рукописи малайских версий написаны арабским шрифтом, а потому не могли появиться ранее конца XIV— XV в.; содержание же их указывает на то, что к санскритскому источнику они, несомненно, восходят через яванское посредство. Первоначально считалось, что ранние малайские повести о героях «Махабхараты» представляют собой переработки утонченных древнеяванских поэм—какавинов (аналог санскритских кавья), язык которых — кави, как полагали, был непонятен уже в XV в.

Со временем, однако, выяснилось, что знание кави сохранялось Б среде яванской культурной элиты значительно дольше, возможно вплоть до XVIII в., и, что еще важнее, малайские версии обнаруживают заметное сходство с пьесами флаконами) яванского теневого театра ваянг пурва, основу репертуара которого составляют яванские переработки «Махабхараты». К тому же большое число малайских повестей на мотивы санскритского эпоса не находит аналогий в какавинах и явно представляет собой плод творчества режиссеров и кукловодов этого театра — далангов.

Все же влияние в конечном счете традиции какавинов на некоторые из этих повестей (в особенности на «Повесть о победоносных Пандавах») вполне вероятно. Как становится все очевидней, лаконы ваянга претерпели длительную эволюцию и первоначально, подобно пьесам, разыгрывающимся и поныне на острове Бали, непосредственно основывались на какавинах и были гораздо ближе к ним по содержанию. Даланги во время представления строго следовали сюжетам древнеяванских поэм и к тому же рецитировали большие фрагменты из них, которые тем или иным способом (часто в репликах «божественных шутов» — слуг главных героев) переводились на современный язык. О пении какавинов во время представления и их переводе сообщается, в частности, в среднеяванской поэме второй половины XVI в. «Вангбанг Видейя». Эта же практика могла существовать и в маджапахитском теневом театре, с которым малайцы XIV—XV вв. были знакомы и записи репертуара которого положили начало жанру малайских «театральных» повестей.

Таким образом, для решения проблемы датировок ранних малайских версий «Махабхараты» не столь уж существенно, восходят они непосредственно (или опосредованно) к какавинам либо к подобным пьесам «старинного стиля». Важнее, что эти версии едва ли обязаны своим происхождением новояванским пьесам, появившимся во второй половине XVI в.