Повесть об Индрапутре

Несмотря на то что изредка вся повесть, чаще — ряд ее эпизодов бывают связаны неким подобием динамического, целенаправленно развивающегося сюжета, в основе организации повествования в них лежит не сюжетный, но композиционный принцип. Как справедливо отмечает Л. В. Горяева, большинство хикаятов, которые здесь были названы синтетическими, представляют собой последовательность отдельных, «завершенных сюжетных циклов (от беды, вредительства или недостачи к их ликвидации), объединенных между собой лишь личностью главного героя». Такого рода повести исследовательница относит к сложноподчиненному (точнее было бы сказать — сложносочиненному) типу и противопоставляет их более единым в сюжетном отношении хикаятам «многоходового типа», характерным для раннего этапа развития жанра.

В таких образцах «сложносочиненных» волшебно-авантюрных, хикаятов, как «Повесть об Индрапутре», «Повесть о Берме Шах-дане», «Повесть о Корисе Менгиндре» и «Повесть о Шахе Коба-де, близких между собой не только по общей конфигурации описываемых событий, но и по набору основных повествовательных мотивов и наиболее полно отражающих классическую модель жанра, сформировавшуюся, по-видимому, в конце XVI—XVII в.,. исходной композиционной единицей является эпизод, в котором герой встречает прекрасную царевну, проникает в ее дворец и, добившись взаимности, склоняет ее к любовным утехам. Узнав об этом, отец или жених царевны приказывает войску окружить дворец и захватить «грабителя», однако герой с помощью спешащих на подмогу союзников или волшебных сил — каких-нибудь джиннов, пери или индров, «исходящих» из талисмана,— одерживает верх над противником и в конце концов женится на своей избраннице.

Подобные «базовые» эпизоды, каждый из которых включает все необходимые элементы «любовно-военного комплекса» и резким преобладанием описания над действием прекрасно соответствует задаче «утешения печалей», вписываются в композиционную» конструкцию, симметричность которой определяется тождеством начала и Конца хикаята (конечная ситуация оказывается восстановлением начальной, но в снятом и «возвышенном» виде) и особой выделенностью его середины (обычно именно середину повести занимает решающий эпизод в жизни героя). Отмеченность этих трех точек повествования создает лишь некий минимум композиционной симметрии синтетических хикаятов. В его рамках отдельные «любовно-военные комплексы», связанные непрекращающимися скитаниями героя, также обычно оказываются сбалансированными с помощью разнообразных приемов, что и создает сложную композицию хикаята в целом, напоминающую по структуре своего рода орнамент.

Ту же тенденцию к культивированию орнаментального начала демонстрирует и стилистика синтетических волшебно-авантюрных повестей, «отшлифованная в придворных кругах» и «показавшаяся бы слишком напыщенной в Малакке периода расцвета». Сказанное прежде всего относится к описательным пассажам хикаятов, гораздо более многочисленным и разработанным, чем в сочинениях раннемусульманского времени. Орнаментальность эта, однако, создается не за счет «барочного» «нанизывания синонимичных метафор» и насыщения описаний тропами и стилистическими фигурами, как это имеет место, например, в дастанах урду. Чувственная конкретность, «зримость» предметов в синтетических хикаятах ослабляется благодаря абстрагирующему и функциональному характеру их описания, направленного на выявление единой «драгоценной» сущности всех вещей, после чего совокупность, а точнее, переплетение «распредмеченных» таким образом предметов сливается в своего рода декоративный фон, по которому движутся обычно не менее декоративно изображенные герои.