«Повесть о победоносных Пандавах»

Назначение подобного смехового дублирования состоит, в частности, в том, чтобы осуществленными «навыворот», «неправильными» поступками слуг «от противного» утвердить идею нормативно-правильного поведения. К этому приему вполне применимы слова исследователя древнерусской смеховой культуры: «Изнаночный мир не теряет связи с настоящим миром. Наизнанку выворачиваются настоящие вещи, понятия, идеи, молитвы, церемонии, жанровые формы и т. д. Позади изнаночного мира всегда находится некий идеал, пусть даже самый пустячный— в виде чувства сытости и довольства».

Повесть о Панджи Куде Семиранге, Повесть об Андакене Пенурате. Наиболее полной и художественно совершенной шовестью второго типа (Раден Ину — сразу «высокий» персонаж) является «Повесть о Панджи Куде Семиранге», сценка из которой, возможно, изображена на одном из упоминавшихся храмовых рельефов начала XV в. В этой повести Раден Ину Кертапати и Чандра Кирана выступают как воплощения Арджуны и его жены Сумбадры, а влюбленные друг в друга брат царевны — Гунунг Сари и сестра царевича — Ракна Вилис — как вновь родившиеся на земле герои «Повести о Санг Боме» Самба и Джа-нувати. «Низкая» же возлюбленная Ину — не кто иная, как небесная дева Анггар Маянг, проклятая богом Индрой за незаконную связь с небожителем Джайякусумой и обреченная воплотиться в облике дочери сельского старосты — Кен Мерталаегу.

Царевич случайно встречается с ней, преследуя лань на одной из своих веселых и шумных охот, описание которой принадлежит едва ли не к лучшим страницам повести.

Это описание — прием, близкий к тому, что уже знаком нам по «Повести о победоносных Пандавах»,— служит как бы развернутой метафорической параллелью к другой «охоте» — любовной, о чем недвусмысленно свидетельствуют реплики слуг Радена Ину и его братьев, обсуждающих, сколь необычная дичь попалась в силки царевича. В то же время комическая «рукопашная» с носорогом и кабаном панакаванов Семара и Джемураса, разом до смерти напуганных зверями и взбешенных насмешками спутников, образует контрастный фон последующим драматическим событиям: мать Радена Ину, раздосадованная тем, что страсть царевича к безродной «горянке» помешает его браку с Чандрой Кираной, прикинувшись больной, отправляет сына на поиски целебного снадобья — тигриного сердца, а сама между тем убивает Кен Мерталангу. Узнав об этом, обезумевший от горя царевич покидает родительский дворец, и в дальнейшем повесть развивается по циклической сюжетной схеме, сходной с предыдущей, с тем существенным различием, что здесь Чандра Кирана (как и в «Повести о Панджи Семира-нге» ).по временам выступает в облике доблестного воителя Куды Семиранга Сиры Панджи Пандей Рупы и в поисках Радена Ину Кертапати, подобно ему самому, завоевывает соседние страны.

Пожалуй, еще большей популярностью в малайской литературе пользовалась близкая к начальному эпизоду «Повести о Панджи Куде Семиранге» история о любви Радена Ину Кертапати (он же Раден Ментри, или Андакен Пенурат) и Кен Тамбухан. Выделившаяся в самостоятельное повествование, эта история известна в нескольких стихотворных, театральных и прозаических версиях. Сюжет ее сложился либо на Южном Калимантане в Банджермасине в первой половине XVI в., либо на Южной Суматре в Палембанге во второй половине XVII—XVIII в. Прозаическая же версия, о которой ниже пойдет речь, как можно полагать, была создана в конце XVIII — начале XIX в. палембангцем Ахмедом ибн Абдуллахом.

Если две описанные выше повести о Панджи обладают сложной и запутанной интригой и представляют собой последовательность эпизодов, данных, как правило, дальним и средним планами, то прозаическая «Повесть об.Андакене Пенурате» равна как бы одному такому эпизоду, зато показанному крупным планом. Это особенно заметно на примере раскрытия в повести темы пути. Непременные скитания героя заменены в ней, пожалуй, несколько назойливыми его «проходами» из сада во дворец отца и обратно