«Низкое» восхождение

Обращаясь к Аллаху, раскрывающему себя в Мухаммаде-Логосе, чтобы создать произведение, которое послужит «утешителем души», или «наделит разумом, совершенным в делах правления» или «отверзнет грудь познающих ключами Его бытия и украсит их „духовные сердца" Его тайнами», творцы малайской литературы достигали той или иной ступени духовного мира, и благодаря этому их произведения, как считалось, могли воздействовать на соответствующий этой ступени уровень человеческой духовности.

Самое «низкое» восхождение вело к созданию произведений, наделенных красотой и потому способных гармонизировать душу, тем самым создавая условия для воспитания у человека куртуазного поведения. К числу этих произведений принадлежали в первую очередь различные волшебно-авантюрные повести и поэмы. Более высокое восхождение порождало тексты, которые «пользами» укрепляли разум. К ним относился весь круг дидактических сочинений и более историософские, чем историографические по духу, малайские хроники. Наконец, предельно возвышенное выливалось в сочинения, которые делали богопознание человека совершенным и подготавливали к озарению духовное сердце. Они включали агиографические в самом широком смысле слова произведения и так называемую «литературу китабов» — ученые трактаты по теологии, мусульманскому праву и суфизму.

В соответствии с психологическим уровнем, на который была призвана воздействовать та или иная группа произведений, выстраивалась и система ценностей малайской литературы: совершенство уравновешенной отточенного разума совершенство просветленного духовного сердца. С восхождением на более высокий уровень ценности предыдущего, как правило, отрицались. «Прекрасный мир» волшебно-авантюрных повестей, хоть и сулил утешение душе, рассматривался как бесполезный, если не вредный, для «обладателей разума», который и без того, «если ты болен — излечит тебя, если упал — поднимет, если в ничтожество впал — возвеличит, если достояния лишился — обогатит». Для тех же, кто отвергал мирские блага, доставляемые разумом, и стремился к очищению «духовного сердца», разум становился враждебным началом, ибо «разум стремится к стяжанию богатств, любовь — к расточению их, разум стремится к сану владыки и везира, любовь — к уделу нищего, разум стремится к телесной крепости, любовь — к немощи, разум стремится к славе, любовь — к унижению... Поэтому суфии говорят: «Любовь — противник разума».

Итак, объемля все уровни человеческой психологии, система малайской литературы сама оказывалась «человекоподобной». Более всего она напоминала своего рода форму, в которой человек отливался как духовное существо, но не заданное раз и навсегда, а находящееся в неустанном движении, непрерывно совершенствующееся, разумеется, в средневековом смысле этого слова. Выделение трех совокупностей сочинений, соответствующих трем психологическим уровням, позволяет ориентироваться в массе произведений малайской литературы, не слишком отклоняясь от совокупного взгляда на нее се творцов и читателей.