Наборы персонажей

Влияние повестей о Панджи на то или иное произведение может быть установлено на основании по меньшей мере двух критериев: специфичного набора имен героев и специфичного набора повествовательных мотивов. Второй критерий приобретает особую значимость в том случае, когда число характерных мотивов достаточно велико, а порядок их соединения близок к наблюдаемому в обычной схеме сказаний.

Хотя наборы персонажей, действующих в «яванских эпизодах» MP, несколько разнятся, все используемые в них имена, которых насчитывается около десятка, весьма типичны для сказаний о Панджи. Исследование же сюжетики «яванских эпизодов», и в особенности главы IX MP в редакции, обнаруживает в этом произведении множество повествовательных мотивов, характерных для повестей о Панджи. В чистом виде ряд, мотивов гл. IX, являющейся, по существу, «псевдосказанием о Панджи», встречается в таких, например, произведениях, как яванская поэма «Панджи Ангрени», малайская «Повесть о Найя Кесуме» и др.

Естественно, встает вопрос о том, на основе каких источниковг-автор MP создал свое «псевдосказание о Панджи». Опирался ли он на ряд произведений (на первый взгляд подтверждением тому служит значительное число сочинений, содержащих те или иные мотивы, вошедшие в гл. IX MP) или же исходил в основном из одного сочинения, быть может дополняя его отдельными мотивами: других?

Если рассматривать «псевдосказание о Панджи» как контаминацию мотивов, заимствованных из многих произведений, то по-видимому, проще предположить, что автор MP познакомился с ними через посредство театральных представлений, разыгрывавшихся в кукольно-теневом театре (ваяна кулит), театре актера в маске (ваянг топенг) и различных видах танцевальной драмы (например, ракет). Репертуар этих видов театра в настоящее время состоит в значительной части из пьес о Панджи. Имеются некоторые данные о том, что эти виды театра были известны и в Малакке. Выше уже упоминалось сообщение Т. Пиреша о «представлениях на яванский манер» в Малакке.. Театральные же представления на Яве он описывал следующим образом:

«Ява — страна лицедеев и всевозможных масок; как мужчины, так и женщины занимаются этим ремеслом. Они развлекаются танцами и рассказами; они устраивают представления; они наряжаются в платье лицедеев и их одежду. Они на редкость изящны; они играют на колокольчиках, совместное звучание которых напоминает звуки органа. Эти лицедеи ночью и днем тешат тысячами изящных забав такого рода. По ночам они показывают тени разнообразных форм».

Трудно предположить, что в описанном Пирешем театре как яванских актеров, так и их малаккских последователей не ставились пьесы о Панджи. Кроме того, в самих MP \ упоминается не только ваянг, но и ракет — род танцевальных драм, также черпающий сюжеты из сказаний о Панджи. Правда, оба эти термина встречаются в MP в эпизоде, описывающем свадьбу на Яве, однако то, что они оставлены в тексте без перевода, скорее всего, говорит о знакомстве с ними малайцев.

Все же, на наш взгляд, гипотеза о возникновении «псевдосказания о Панджи», содержащегося в MP, в результате простой контаминации едва ли основательна. Против нее свидетельствуют глубокие, хотя в некоторых случаях и не сразу бросающиеся в :глаза, черты сходства главы (а также некоторых мотивов, встречающихся в других эпизодах хроники) с малайской «Повестью о Чекеле Ваненг Пати» (ЧВП) и близкими к ней произведениями.